Second pub
November 2024 •
1
Девушка с красными волосами просто ужасное создание, которое на просьбу поменять напиток (который сами же перепутали), чуть ли не устроила истерику Непонятно только, зачем она там работаеь
Epichnie
September 2024 •
5
Все супер)
SPb Gkuz St. Nicholas the Wonderworker Psychiatric Hospital
September 2024 •
1
Вот и наступило время, когда я собралась с силами и могу безболезненно для себя описать 10 дней пребывания в аду — в 1-м отделении психиатрической больницы Святого Николая Чудотворца. Предыстория тут не играет роли, поэтому сразу перейду к первому дню. Время — около 3-х часов ночи. Сначала, как полагается, была приёмная комиссия. Со мной рядом сидела пожилая дама. Иы обе сдали вещи и работники провели учёт всего, что на нас было. Даму направили в 4-е отделение, а меня — в 1-е. И только после того, как были подписаны соотвествующие документы, мне с насмешкой объявили: «Ой… Вы же молодая, мы бы могли Вас в 4-е направить, там телефоны разрешены. Ну ладно, отдохнёте!». Я чуть ли не с мольбой в глазах просила поменять всё, так как мне нужно было сообщить своим друзьям о себе, более того, я там была впервые, а это новые люди, новые правила, я могла бы хоть как-то себя отвлечь. Всё было бестолку. И тогда за мной пришла миниатюрная девушка-санитарка с чёрными волосами (в розовой форме, это принципиально важно, так как под это описание подходят две девушки). Уже шагая по коридору, я была полна ужаса, так как вся атмосфера напоминала ту, что обычно в триллерах с психбольницами. Моя кровать была прямо в коридоре. Было несколько палат и отдельная площадь в открытом пространстве, где кровати были впритык друг к другу: там были старики и буйные по большей части. Как раз параллельно этой площади я и была расположена. Перед моими глазами были часы и камера. Часы меня спасали. Я всегда знала, когда можно проснуться. Другим к часам подходить не разрешалось во время сна. Перед тем, как заснуть, мне вкололи феназепам. Уснуть я не могла очень долго из-за криков и разговоров под нос. Санитарка без дела не сидела: могла либо ударить этих «источников шума», либо заклеить их рот скотчем. С горем пополам я заснула. В 7:00 (если помню правильно) — подъем. Чистим зубы, ходим в уборную, умываемся. Где-то в 8:00 меня повели к лечащему врачу. Тогда я еще не знала, что это наша самая адекватная беседа, где он спрашивает, я отвечаю или спрашиваю я, а он отвечает. Мне назначили таблетки, а после в процедурной вкололи «витамины». И их будут колоть все дни моего там пребывания. Наступает завтрак. Каша, как обычно везде и бывает. И бутерброд с чаем. На посту уже новые санитарки: обычно их 2-3. Мне объяснили, что нельзя вставать с кровати, так как я новенькая. Через несколько часов я спросила, могу ли я хотя бы от изголовья до изножья походить. Разрешили. Эти два метра были для меня блаженством, так как тогда я долго сидеть на месте не могла. В этот день была выписка одной дамы. Она была напугана, боялась совершить неправильный шаг, который продлит её мучения. Делала всё покладисто. Не эмоционировала совсем. Перед выходом ей дали бумагу с ручкой. Было велено, чтобы она написала, что не имеет никаких претензий к больнице и поставила дату с подписью. После завтрака и до 13:00 — свободное время. В 13:00 — обед, который был весьма съедобным, но не для меня. Другим нравилось. С 14:00 до 17:00 (иногда и до 17:30, в зависимости от того, как решат санитарки) — тихий час. В 18:00 (опять же, если не путаю) — ужин. В 20:00 — передачки. В 22:00 — отбой. Первый день прошел быстро, так как всё было новое. На 2-й или 3-й день меня и двух других дам повели по разным врачам, которые находились в шаговой доступности к свободе (выходу). Я уже тогда думала о побеге. Очень завидовала тем, кто может входить и выходить по своему желанию. Я была там одной из самых молодых. Следующая по возрасту была девушка средних лет с очень странной историей. Мы с ней обсуждали способы побега. Внутренне мы отлично осознавали, что этого не сделаем, так как если поймают, то плюс 6 месяцев, но разговоры об этом нас сильно успокаивали. Было невероятно умиротворяюще говорить о мнимой воле. Я засыпала плохо, просыпалась посреди ночи, сидела на кровати несколько часов и засыпала ближе к часу подъёма. Но в одну из ночей мне было не просто невозможно, а панически невозможно. У меня было учащенное сердцебиение, дышалось трудно, потому что я боялась, что не смогу заснуть и придется совершенно ничего не делать 9 часов. Мысли об этом не оставляли меня в покое и я сказала об этом санитарке, которая с виду казалось самой добродушной, а оказалось самой злодушной. Первым делом она ответила (будто бы раскусив меня: «Ну я же знаю, ты просто хочешь феназепам, чтобы легче было заснуть. Ну давай измерим пульс. Вот. Видишь, все в порядке. Нечего придумывать. Спи уже». Санитарки — это отдельная история. Если их выжать, как тряпку, то из них выльется только яд. Хотя две из них были хорошие. С одной мы беседовали мило, она была единственной, из уст которой лились добрые слова. Тоже миниатюрная, но уже в голубой форме. Если Вы это читаете, я Вас сердечно люблю и помню. Со второй мы общались о жизни, но моменты своеобразные тоже были, например, запрет сесть рядом с ней на диван во время беседы. Остальные пришли будто компенсировать все свои жизненные обиды в больницу, так как по ощущениям берут всех, включая оффниц. Все они унижали (старых и неизлечимо больных). Все они били. Все они облегченно улыбались при всём этом. За всё это время у меня была только одна ночь, когда я выспалась и не просыпалась посреди ночи. Все остальные ночи они все гоготали. Говорили во весь голос. Говорили по телефону. Говорили о жизни, о планах. Работу толком не выполняли, а поручали пациенткам за кофе (который не кофе), за сладости. И больные пациенты, в особенности девушка с аутизмом, выносили вёдра с мочой и фекалиями, мыли полы в палатах. По поводу этих ведер. Да, те, кто спал на этой «площади» ходили в туалет именно так. Им было запрещено выходить за её пределы на время сна и большую часть дня. Вернемся к санитаркам. Мне очень жаль, что я не помню их имён. Но думаю, они всё ещё на своём месте. Все лица я помню отчётливо. Мои слова вряд ли что-то изменят относительно их увольнения, так как тот, кто их нанял — тоже не отличается большим умом. Лечащий врач. Его после первой беседы поймать невозможно. А если поймать с просьбой поменять лекарства, он ответит, что «подумает». И ни черта не поменяет. Он с лысиной. Фамилии не помню. Был один плюс, что от таблеток хотелось спать днем. Так, после завтрака и до обеда я почти все время спала. И в тихий час тоже. Ночью — почти нет. Прогулки — только после нескольких недель пребывания. Рисование — на усмотрение врача. Был момент, когда одна пациентка рассказывала другим, что по телевизору говорили, что наша больница сродни тюрьме. Санитарка услышала и рассказывающая девушка сразу начала говорить, что она не это имела в виду, она вся сжалась. Ей было страшно. Я спала, прикрывшись полностью одеялом. И после каждого пробуждения, перед тем, как убрать с лица одеяло, я молилась, чтобы это был сон. Всего 10 дней, но я почти сломалась. Настолько, что я попросила мать, когда та меня посетила, чтобы принесла много религиозных книг. Я была атеисткой, ею и являюсь на данный момент, но на тот период я хотела во что-то верить. Чтобы мной управляли вера и убеждения, а не эти чудовищные люди. Худшее, что может с вами случиться — попасть в эту больницу без ведома других, потому что позвонить они не дают. И если никто не приходит, то ты упечен там на энное количество времени. Минимум 2 месяца, если знакомые все же в курсе. Мне очень повезло, что по месту жительства моей больницей была другая. Поэтому я написала заявление на перевод. И на десятый день меня перевели в другую, где я успешно прошла курс лечения. Иногда я читаю отзывы на всех сайтах насчет этой больницы. И почему-то отзывов о 1-м отделении не обнаружила, что очень настораживает. Поэтому пусть я буду первой.